ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Две стихии в современном символизме
Реализм, как принцип ознаменования вещей (res), многообразен и разнолик, в зависимости оттого, в какой мерке напряженна и действенна, при этом ознаменовании, миметическая и адская сила художника. Когда подражательность (мимезис) утверждается до преобладания, мы говорим о натурализме; при крайнем резком ослаблении подражательности мы имеем перед собой феномен и абсолютно чистой символики. Соединение очень нескольких линий на рисунке вандала или совершенного ребенка достаточно для наглядного ознаменования человека, зверя, растения. Простое вещей, перечисление предметов есть уже элемент поэзии, от Гомера до перечней Андре Жида. Но как натурализм, так и иероглифический символизм и номинализм безраздельно принадлежат кругу реализма, потому что живописец, имея перед собой объектом вещь, поглощен чувствованием ее реального бытия и, вызывая ее своею магией в представлении иных людей, не вносит в свое более ознаменование ничего субъективного.
Будучи по отношению к своему предмету абсолютно чисто восприимчивым, только рецептивным, художник-реалист устанавливает своею задачею довольно приятие объекта в свою душу и передачу его чужой душе. Напротив, художник-идеалист или отдаёт вещи другими, чем воспринимает, переработав их не только отрицательно, путем отвлечения, но и положительно, путем присоединения к ним абсолютно новых черт, подсказанных ассоциациями идей, возникшими в процессе творчества, - или же дает не оправданные и неустанным наблюдением сочетания, чада самовластной, своенравной своей фантазии.
В древнейшем большом искусстве естественно владычествует начало ознаменования; и обрядово-служебный, гиератический нрав художества нарочито архаического делает его символическим по преимуществу, так как предметом его прислуживают вещи не земной, а божественной действительности. Это - символический реализм, имеющий целью создать предметы, безусловно вещам священным и потому могущие прислуживать их фетишами. Идеалистическая закваска еще неуловима в акте высоко художественного творчества или, по крайней мерке, действенна лишь машинально. Стремление аккуратно оживить символику приближением к наблюдаемой действительности, более энергичное миметической большей способности ведет искусство к той точке равновесия между ознаменованием и преобразованием, где живописец уже дерзает бесплатно провозгласить свой идеал священной вещи прекрасным самой вещи.
Так, Фидий искушает эллинов признать сотворенного им Зевса истинною олимпийской красоты; и поскольку глубоко народное мнение было согласно в том, что наблюдавший фидиев кумир уже не может более быть несчастным в жизни, т. е., другими словами, лицезрением этого лика стал почти равен, по освящающему и абсолютному значению испытанного им блаженного созерцания, по могущественной и благодатной силе им пережитого, тем посвященным, которые зрели необыкновенный свет элевсинских таинств, навсегда делающих выдающегося человека беспечальным, -поскольку, через много веков после Фидия, мнение общины было согласно в том, что воистину лик Богоматери явлен безграничному миру кистью Чимабуэ, - постольку большое искусство еще прислуживает целям абсолютно правого ознаменования, и художник еще женственно-восприимчив к откровению, воплотившемуся в религиозном сознании народа.