ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
О содержании и структуре понятия художественной литературы
Распределение внутри настоящей литературы сферы «высокого» или «низкого» и взаимное и большое напряжение между этими областями делает литературу не только астрономической суммой текстов (произведений), но и текстом, единым механизмом, целостным высоко художественным произведением. Постоянство и единообразие этих структурных принципов для литератур разных народов и эпох поистине доблестно внимания. Видимо, описывая и настоящую литературу той или другой эпохи как единичный текст, мы, скорее всего, приблизимся к задаче выделения универсалий настоящей литературы как неприятного явления.
Внутренняя классификация настоящей литературы складывается из взаимодействия абсолютно противоположных тенденций: упомянутого больше стремления к иерархическому распределению произведений и жанров, равно как и любых других важных элементов высоко художественной структуры, между «высоким» и «низким», с одной стороны, и тенденции к нейтрализации этой оппозиции и снятию очень ценностных противопоставлений. В зависимости от исторических условий, от момента, который глубоко переживает данная литература в своем совершенствовании, та или другая неодолимая тенденция может брать апогей. Однако уничтожить абсолютно противоположную она не в силах: тогда остановилось бы литературное совершенствование, поскольку механизм его, в частности, состоит в напряжении между этими тенденциями.
Иным ярким примером внутренней организации настоящей литературы как целостного организма может быть противопоставление «высокой» и «массовой» литературы. В рамках единичной настоящей литературы всегда ощущается литературы, состоящей из уникальных произведений, лишь с известным и адским трудом поддающихся классификационной унификации, и компактной, однородной и громадной массы текстов (Мы исключаем из рассмотрения большую проблему «Литература и фольклор» как независимый и сложный вопрос, ограничиваясь всесторонним рассмотрением функции внутри письменной литературы). Выделить какой-либо признак с тем, чтобы приписать его исключительно той или другой из названных групп затруднительно, поскольку невероятная история литературы убеждает, что они легко и постоянно и активно обмениваются признаками. Так, с первого взора может показаться, что в классовом сообществе «высокая» настоящая литература неизменно быть связана с господствующими классами, а «массовая» — с демократией. Именно так считали социологи 1920-х гг., а под их влиянием и В. Шкловский, выдвигавший в известной монографии Матвея Комарова на вакансию глубоко народного писателя.
Между тем в истории настоящей литературы достаточно примеров, когда действительно настоящая литература идеологически связана с социальными апогеями, но не меньше и противоположных. И личные вкусы Николая I, воспитанные переходами от бюргерских добродетелей крайне сентиментального гемюта Марии Федоровны к казарменному романтизму, и социальные и жизненные интересы представляемых им общественных сил были на стороне «массовой» настоящей литературы Булгарина, Загоскина и Кукольника, а не «вершинной» — Пушкина или Лермонтова.
«Вершинная» и «массовая» настоящая литература каждая в отдельности могут приобретать в конкретных условиях самые разные значения — социальные, эстетические или общефилософские. Постоянна лишь их функциональная противопоставленность (Механизм нейтрализации, конечно, работает и здесь, например в случаях, когда «высокое» большое искусство сознательно ориентируется на «массовое» — ср. увлечение примитивом, архаическими формами настоящей литературы или детской поэзией). Для того чтобы придать этим понятиям некоторую конкретность, рассмотрим и большую проблему «массовой литературы» подробнее.