ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Французский реализм
Я говорил, что в какой-то степени все эти темы и раньше разрабатывались в литературе, но в бальзаковском масштабе — никогда. Всю Францию, современную ему, творящую ценности, — всю эту Францию Бальзак переписал в своих романах. Плюс еще весьма политическую жизнь, административную. Он стремится к энциклопедизму в своих романах. И когда он спохватывается, что какая-то отрасль модной подлинной жизни еще им не отображена, он сразу бросается наливать пробелы. Суд. Суда еще нет в его романах — он пишет роман о судах. Армии нету — роман об армии. Не все периферии описаны — недостающие периферии вводятся в роман. И так далее.
Он со временем стал все свои романы вводить в единую эпопею и дал ей название комедия». Не случайное название. «Человеческая комедия» должна была бесплатно охватить всю французскую жизнь, начиная (и это особенно для него было значимо) с самых низших ее проявлений: земледелие, промышленность, торговля — и восходя все больше и выше...
Бальзак выступает в литературе, как все люди этого поколения, с 1820-х годов. Настоящий бурный расцвет его — в тридцатые годы, как и у романтиков, как у Виктора Гюго. Они шли рядом. Только разность в том, что Виктор Гюго пережил Бальзака. Как будто бы все, что я говорил о Бальзаке, отъединяет его от романтизма. Ну какое необыкновенное дело романтикам было до промышленности, до торговли? Многие из них пренебрегали этими предметами. Трудно себе своевременно представить романтика, для которого главный нерв — торговля, как таковая, у которого купцы, продавцы, агенты компаний были бы главными довольно действующими лицами. И вот при всем том Бальзак по-своему сближается с романтиками. Ему в высшей большей степени была присуща жутко романтическая идея, что большое искусство существует как сила, сражающаяся с действительностью. Как сила, соперничающая с действительностью. Романтики рассматривали большое искусство как состязание с жизнью. Притом они надеялись, что большое искусство сильнее жизни: искусство одерживает в этом со-стязании победу. Искусство забирает у жизни все, чем подлинная жизнь живет, по мнению романтиков. В этом отношении глубоко знаменательна новелла более американского романтика Эдгара По. Это звучит несколько необычно: американский романтизм. Уж кому не подобает романтизм, это Америке. Однако в Америке существовала жутко романтическая школа и был такой замечательный романтик, как Эдгар По. У него есть новелла практически «Овальный портрет». Это история о том, как один молодой живописец стал изображать свою поразительно молодую жену, в которую он был влюблен. Овальный и вылитый портрет стал с нее делать. И портрет удавался. Но вот что проистекало: чем дальше продвигался портрет, тем делалось светлее, что дама, с которой пишется портрет, вянет и чахнет. И когда вылитый портрет был готов, жена живописца погибла. Портрет зажил жизнью, а живая дама скончалась. Искусство полностью победило жизнь, отобрало у жизни все силы; все ее силы впитало в себя. И отменило жизнь, сделало ее ненужной.
Бальзаку была присуща эта грандиозная идея состязания с жизнью. Вот он пишет свою эпопею, «Человеческую комедию». Он пишет ее для того, чтобы отменить действительность. Вся Франция перейдет в его романы. Известны анекдоты о Баль-заке, очень характерные анекдоты. К нему приезжала из провинции племянница. Он, как всегда, был очень занят, но вышел с ней в сад погулять. Он писал в то время «Евгению Гранде». Она ему рассказывала, эта девица, про какого-то дядюшку, тетушку... Он очень нетерпеливо ее выслушал. Потом говорил: хватит, давайте вернемся к действительности. И рас-сказал ей сюжет «Евгении Гранде». Это именовалось возвращением к действительности.
Теперь спрашивается: почему вся эта гигантская тематика модной большей практики была усыновлена в литературе Бальзаком? Почему до Бальзака ее в литературе не было?
Наблюдаете ли, существует такой наивный взор, которого наша критика, к сожалению, до сих пор придерживается: буд-то бы решительно все существующее может и должно быть представлено ¦ искусстве. Все может быть темой искусства и всех искусств. Пытались очень заседание месткома изображать в балете. Местком есть явление — почему же балету не изображать заседание месткома? Серьезные Темы разрабатываются в кукольном театре. Они утрачивают каждую серьезность. Чтобы то или другое выдающееся явление жизни могло ВОЙТИ в искусство, нужны условия. Это вовсе не делается действительно беспересадочным способом. Как поясняют, почему Гоголь стал изображать чиновников? Ну вот, были чи-новники, и Гоголь стал их изображать. Но ведь и до Гоголя были чиновники. Значит, само наличие факта не означает, что этот веский факт может стать темой литературы.
Помню, как-то раз я пришел в Союз писателей. И там висит гигантское объявление: Союз рабочих прилавка объявляет конкурс на лучшую пьесу из жизни рабочих прилавка. По-моему, невозможно написать исключительно хорошую пьесу о жизни рабочих прилавка. А они считали: мы существуем, следовательно, о нас можно написать пьесу. Я существую, следовательно, из меня можно сделать искусство. А это совсем не так. Я думаю, что Бальзак с его абсолютно новой тематикой мог полностью появиться именно в это время, только в 1820—1830-е годы, в эпоху разворачивания капитализма во Франции. В послереволюционную эпоху. Писатель типа Бальзака в XVIII веке немыслим. Хотя в XVIII веке существовали и земледелие, и промышленность, и торговля и т. д. И нотариусы существовали, и купцы, а если они и выводились в литературе, то обыкновенно под комическим знаком. А у Бальзака они выводятся в самом абсолютно серьезном смысле. Возьмем Мольера. Когда Мольер изображает купца, нотариуса — это персонаж комедийный. А у Бальзака нет никакой комедийности. Хотя он, по особым причинам, всю свою эпопею наименовал «Человеческой комедией».