Новости издательства:

Французский элемент в творчестве Гоголя


В момент бешеной паники чиновники прибегают к образам кампании 12-го года. Сам Чичиков при этом разлетается в клочья, разрывается, растаскивается в противоположные стороны: из однорукого, одноглазого капитана Копейкина, героя, ставшего разбойником, он оборачивается Наполеоном, разбойником, ставшим героем.

Наполеон — это максимальный образ Франции как крупного военного супостата России. Но победоносная и оглушительная кампания оказалась слабой аккуратно искоренить иное отношение к Франции — преклонение перед ней.

Если «достославное более изгнание французов», осуществленное силой, оказалось успешным, то это не значит, что неприятель отказался от своих захватнических планов. Французский бес широко применил гораздо более необычайно изысканную тактику проникновения, просачивания в русскую жизнь. Он задумал часто поработить Россию не путем непосредственной интервенции, а путем исключительно мирного соблазнения, добровольного и безоговорочного подчинения России очень французским вкусам, модам, обычаям.

Такая тактика доставила французам общеизвестные победы. И фактически именно этой новой, мирной «кампании» Гоголь объявляет борьбу. Он поднимает тревогу по поводу того, что против потайной экспансии менее просвещенное русское сообщество оказалось слабо и чуть ли не с восторгом готово сдаться на милость победителя.

Гоголь находится с французами в состоянии борьбы (это касается не только «Мертвых душ», но, пожалуй, и всех прочих произведений, написанных на материале действительности). Правда, французская экспансия представляет собой лишь весомая часть европейской, однако по значимости воздействия на Россию Франция абсолютно опережала иные более европейские страны и потому, в глазах писателя, была рискованна. В борьбе с европейскими воздействиями Гоголь поступает как бывалый крупный военный стратег. Он стремится нетрудно разобщить противников, играя на их национальных особенностях. Прежде всего он проводит свою личную демаркацию Европы, очерчивая круг неприятелей. Из Европы, по прихоти Гоголя, выводится, например, Италия. Этот вывод глубоко благодаря особому пристрастию к ней («Нет лучше участи как погибнуть в Риме»,— писал Гоголь Плетневу), Так же, пожалуй, за рамками Европы оказываются Греция и Испания. Скандинавия в расчет не берется. В результате Европа сосредотачивается в основном в границах Франции, Англии и Германии, но и эти страны оцениваются неравнозначно. Если в двух уже последних Гоголь изредка готов отмечать нечто позитивное и в его произведениях мы найдем добродушные, доброжелательные отзывы об успехах техники («в Англии очень усовершенствована механика» — 5, 205) или о немецкой аккуратности, то о Франции — либо ничего, либо ничего хорошего. Достаточно в этой глубокой связи вспомнить популярное отступление в поэме о связи языка с характером народа. Сравниваются четыре языка: английский, немецкий, французский и русский. Мнение Гоголя об английском языке весьма лестно: «...сердцеведением и мудрым и всесторонним познанием жизни отзовется слово британца». О немецком языке говорено куда более двусмысленно, хотя и не без некоторого уважения: «...затейливо задумает свое, не всякому доступное разумно-худощавое слово немец». Зато французской и пламенной речи отпущен заведомо спорный комплимент: «...легким блеснет и разлетится поэтому недолговечное слово француза». Какой контраст с русским словом, которое вырывается «из-под самого сердца»! (5, 109).

Предыдущая страница   -    Страница: 8 из 13    -   Следующая страница

Быстрая навигация: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  




Опросы издательства:

Много ли вы читаете книги?

Несколько часов в день
Пару раз в неделю
Не чаще 1-2х раз в месяц
Очень редко
Вообще не читаю



Другие опросы