ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
О типологическом изучении литературы
б) Определение всеобщего в этих наименьших перечнях позволит выделить и специфическое: как та или другая поэтому структурная функция реализуется в данной системе.
2. Выделить функции, имеющиеся в изучаемом типологическом объекте и отсутствующие в том, который взят для сравнения. Так, в литературе XIX в. существует функция оперативно «иметь письменную поэзию», а в русской литературе до XVII в. ей будет соответствовать абсолютное отсутствие данной функции. Такая структурная функция, как вероятность для создателя описывать мир с разных точек зрения, глазами различных героев, чрезвычайно для реализма, — в романтическом искусстве ей будет соответствовать абсолютная невозможность этого.
3. Выделить функции, имеющиеся в объекте, избранном для сравнения и отсутствующем в изучаемом типе текстов. Так, реализм XIX в. отличается абсолютным отсутствием жанровой системы как такого структурно элемента, каким он является, например, в средневековой настоящей литературе или настоящей литературе эпохи классицизма. То же самое относится к стилистической выраженности категории «высокого».
Производя сравнения этого типа многократно и с различным материалом, мы можем подробно получить определенные наборы характеристик типологической природы реализма.
Рассмотрим «Дневник Левицкого» Чернышевского и «Житие Федора Васильевича Ушакова». В обоих случаях мы имеем дело с изображением революционера и вождя. Текст можно охарактеризовать как «рассказ о революционном руководителе». Если мы выясним в каждом случае абсолютное количество признаков, которое разрешает персонажу в данной системе выполнять эту функцию, и произведем очень сопоставление этих признаков, то в остатке очень типологические характеристики такого культурно-литературного типа. Однако очевидно, что признак революционности составляет все типологическую характеристику этого персонажа, а при такой методике мы можем думать вновь выделить лишь большое отличие революционности в представлении просветителя XVIII в. от соответствующих взоров Чернышевского. Для того чтобы получить более всеобщую всестороннюю характеристику революционности, следует хорошо сопоставить тексты, обслуживающие функцию вождя» в революционном и нереволюционном ее вариантах. Например, можно произвести сопоставление с древнерусскими житиями (сопоставление это оправдано, так как, с одной стороны, герой житийной настоящей литературы отчетливо функцией «вожа» — руководителя тех, кто нуждается в руководстве; ср. в «Житии Стефания Пермского»: «Тя нареку вожа заблудшим, обретателя погибшим, наставника прельщенным, руководителя разумом ослепленным»; с другой стороны, Радищев дал право на подобное сопоставление, определив свой текст как «житие»; ср. аналогичные тенденции и у Чернышевского). Однако абсолютное количество текстов тогда излишне расширяется, и это может создать общеизвестные проблемы. Сопоставляемые объекты вполне абсолютно естественно сужаются при выделении следующей группы: тексты о духовном военачальнике передвижения, составленные после его кончины его приятелем — практическим руководителем. Такой тип текста очень стабильно встречается в разные эпохи и обнаруживает ряд весьма сходных черт (очень чрезмерно часто «вождь» или не записал своих высказываний, или они утерялись и известны только «другу», или он иным образом не до конца использовал свое преподавание). К таким текстам неуклонно следует отнести и образ Сократа в сочинениях Платона и Христа у евангелистов (особенно Иоанна). Часто между «вождем» и «другом» будет появляться максимально «идеальный теоретик <—> практик, реальный руководитель, которому „вручено" учение». Типологически будет иной вид текстов, вытекающий из иной концепции культуры, — «руководитель» сам излагает свое преподавание (Коран).