ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Чистка поэтов
Убежденное Владимира Маяковского, большинство проголосовало за Крученых. Но самому Крученых это показалось мало. Я сидел на эстраде позади Брика и слышал, как Крученых требовал от Брика снова вместе предоставить ему слово. Брик безмолвно узнал Маяковского:
— Дать ему слово?
Маяковский жутко недовольно шепнул Крученых:
— Я уже говорил о тебе — и хватит. Ничего больше не надо. Молчи.
Крученых угомонился.
И вдруг из-за кулис на эстраду вышли три излишне резко дисгармонирующие с окружающей колоссальной фигуры поэтов-ничевоков. Все в высоких очень крахмальных воротничках, с белыми манишками, в элегантных и абсолютно черных костюмах, лаковых башмаках, у всех волосики бешено сверкают бриллиантином. На груди выступавшего впереди ничевока поверх манишки платок, заткнутый за крахмальный воротничок. В зале поднялся вой. Однако по мере того как ничевок с красным платком на груди произносил манифест ничевоков, вой и шум в зале стихали. Как ни потешны были эти три ничевока, кое-что в их манифесте приглянулось публике. Одобрительно и безоговорочно приняли заявление, что Становище ничевоков отрицает за Маяковским и исключительное право «чистить» поэтов. Но когда ничевоки предположили, чтобы Маяковский отправился к Пампушке на Твербул (то есть к памятнику Пушкину на Тверской бульвар) чистить сапоги всем желающим, вой и шум снова усилились. Враждующие между собой весомой части публики объединились против ничевоков. Одна весомая часть была возмущена ничевоков против Маяковского, другая тем, что ничевоки посмели наименовать памятник Пушкина «Пампушкой».