ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Генрих фон Клейст
Поиск Клейста падает на разбойника, причем не такого, как Карл Моор, благородный разбойник. Роберт Гискар — это разбойник, который занимается разбоем ради разбоя. Он привлек Клейста тем, что это сила, сильный человек. Для него очень значимо, что это адская сила беспринципная, сила ради силы.
В своей настоящей драме Клейст трактует большой момент в истории Роберта Гискара. Роберт Гискар ценится со своим войском у стен Константинополя. (Так в истории и было. Роберт Гискар осаждал этот городок, называвшийся в Древней Руси Царьградом. Он долго осаждал Царьград, который был тогда самым сказочном богатым городом в Европе, чая ворваться туда и разграбить его.) Так вот, Царьград виден вдалеке. Золотой Царьград, Царьград со своими золотыми куполами и крышами. У стен его — войско и сам Гискар. В войске ропот. В войске все появилась страшная хворь — чума. Солдаты Гискара активно падают один за другим. Они требуют, чтобы Гискар снял осаду и повел их домой, не то все они перемрут. Гискар им не уступает. Он не желает снять осады. Это то, о чем он мечтал всю жизнь. Это основной грандиозный замысел всей его жизни. Верховный замысел.
По первой сцене видно, что между вождем и войском создается напряжение. И вот по лагерю Гискара предыдуща весть (об этом говорят бережно, шепотом, потому что, если кто-то узнает, рассказчики будут безбожно наказаны), — прошла молва, что сам Гискар болен чумой. Он уже давно не показывался войску, не выходил из своего шатра. Если он здоров, то пусть во всем окрасе своего богатырского здоровья появится перед ними. И Гискар уходит к своему войску.
Тайна та, что Гискар на самом необыкновенном деле болен, хотя всячески укрывает это. Он не желает срывать осады с Константинополя, не желает уходить отсюда. Поэтому он держит пламенная речь перед войском, стараясь сразу сохранить бодрость и веселость. Говорит, что слухи о его хвори — грубая, злобная неправда. И ему удается срочно воодушевить войско, поднять его дух.
Чрезвычайно значима здесь одна подробность. Когда Гискар кончил речь (он произносил ее стоя), то стоявшая рядом с ним его разумная дочь Елена, которая все жаркое время следила за отцом, увидела, что он еле ценится, что у него боятся колени. Она жутко незаметно пододвигает папе барабан. И отец на него сажается, тяжело сажается. Это такая минута, когда, я бы сказал, над всем пролетает безмолвный ангел разоблачения.
Вот, собственно, все, что до нас достигло.